Разделы Польши. Разделы речи посполитой и их историческое значение Разделы польши во второй половине 18 века таблица

В Польше в эпоху её падения, как и. в других государствах того времени, предпринимались преобразования, цель которых заключалась в том, чтобы укрепить государство извне, улучшив его внутреннее устройство и подняв в нем как материальное благосостояние, так и культурный уровень общества, но усилия патриотов разбились о сопротивление громадного большинства шляхты и духовенства. Раньше всего мысль о необходимости реформ зародилась при дворе короля-изгнанника Станислава Лещинского, жившего в Лотарингии и окружавшего себя польскою молодежью, которая ездила учиться во Францию. В середине XVIII в. во главе партии преобразований стала знатная фамилия Чарторыйских. Избрание на престол родственника её, Станислава Понятовского. открыло для неё возможность приступить к реформам. Сам новый король, получивший французское образование, был сторонником преобразований, но провести их было очень трудно при тогдашнем государственном устройстве Польши. После того, как произошел первый раздел Речи Посполитой. которому поляки не имели силы помешать, их государство подпало под опеку России. Екатерина II, желая предотвратить его от внутренней анархии и от нового раздела, помогла полякам лучше организовать свое правительство, которое и принялось за реформы разных сторон государственного и общественного быта. Но в стране было много недовольных иноземною опекою, а некоторые желали более коренных реформ, нежели те, на которые соглашалась русская императрица, со своей стороны не имевшая в виду серьезного усиления Польши. В 1788 г. на сейме, получившем название четырехлетнего, польские патриоты решились произвести государственный переворот, чтобы коренным образом изменить действовавшую тогда конституцию, которая была гарантирована Россией. После ряда частных перемен, принятых сеймом, партия коренной реформы совершила 3 мая 1791 г. революцию,провозгласив новую конституцию, которая делала королевскую власть в Польше наследственною, уничтожала «liberum veto», допускала на сейм мещанских депутатов и т. д. Однако, против конституции 3 мая образовалась Тарговицкая конфедерация из магнатов, не желавших потери « золотой вольности». Она вступила в союз с Екатериною II, видевшею в революции 3 мая шаг, направленный прямо против России. К возникшему таким образом союзу примкнул и слабохарактерный король, и торжество Тарговицкой конфедерации выразилось в уничтожении всех реформ четырехлетнего сейма. Вскоре за этим последовал второй раздел Польши, но в это же самое время сделана была еще одна попытка спасти Польшу от окончательная падения реформою её внутреннего быта. Эта попытка связана с именем Костюшко, впервые решившегося опереться на народную массу. Сделавшись диктатором в последней борьбе за независимость, он нашел необходимым объявить уничтожение крепостного состояния крестьян. Было, однако, уже поздно, да и большая часть шляхты предпочитала сохранить свои прежние права над крестьянами, хотя бы даже ценою политической независимости государства. Кроме шляхты, сопротивлялось преобразованиям в духе новых идей и католическое духовенство, не желавшее допустить равноправности диссидентов. Таким образом, Польша пала вследствие не одних внешних, но и внутренних причин, и главную роль в сопротивлении реформам играли здесь те же два сословия, которые оказывали противодействие невыгодным для них правительственным начинаниям и в странах просвещенного абсолютизма.

). Но она не возобновила и войны с Пруссией, а твердо и решительно установила нейтралитет России в Семилетней войне.

Вскоре события в Речи Посполитой потребовали особого внимания Екатерины. Король польский Август III доживал свой век; близилось время «бескоролевья». Русскому правительству, которое со времен Петра Великого утвердило свое влияние в Польше, надлежало определить удобного для России кандидата в короли и подготовить его избрание на сейме. Сверх того, внутренняя анархия в Речи Посполитой к середине XVIII ст. стала настолько явною и тяжелою, что соседние правительства должны были с особым вниманием следить за ходом польско-литовских дел и быть готовыми к вмешательству в случае окончательного разложения Речи. Из самой Польши и Литвы шел призыв к такому вмешательству. Так, к императрице Екатерине, в начале ее царствования, обратился Белорусский епископ (Георгий Конисский) с мольбою о защите православного населения в Речи Посполитой, которое подвергалось не только отдельным насилиям и поруганиям, но и систематическому преследованию властей. (Так, запрещалось не только строить, но и исправлять православные церкви; цензура православных церковных книг поручалась католикам; были установлены поборы с православных в пользу католического духовенства; православные были подчинены церковному католическому суду; наконец, у русских православных людей отнято было право занимать общественные должности и быть депутатами на сейме.)

Было уже показано (§91), что главной причиной бедствий Речи Посполитой была «златая вольность» народа-шляхты, не признававшей ни королевского авторитета, ни человеческих прав низших сословий. Разделяя с королем право верховного управления на сеймах, шляхта нередко отказывала королю в повиновении, составляла против короля и правительства открытые союзы для защиты своих прав и вольностей – «конфедерации» – и даже бралась за оружие против своего государя и начинала «рокош», или восстание. При этом она считала конфедерации и рокоши своим законным правом, ибо закон действительно разрешал отказывать королю в повиновении, если король нарушал права шляхты. При таких обычаях разнузданной шляхты король в Речи Посполитой не имел в сущности никакой власти и мог рассчитывать только на свои личные средства и силы. А так как во главе шляхты стояли богатейшие и могущественные «магнаты» (князья и паны), то личных средств и сил короля никогда не хватало на то, чтобы сломить своеволие господствовавшего в стране сословия. Напротив, сам король должен был искать себе опоры и поддержки в иностранных дворах, чтобы держаться в своем государстве. (Август III в этом отношении подражал своему отцу Августу II и охотно искал покровительства России.) Таким образом, политический порядок в Речи Посполитой был расшатан до последней степени, и страна стала жертвой безначалия.

В среде самого господствующего сословия это безначалие привело к печальным последствиям. Равный по своим политическим правам, народ-шляхта не был однороден в общественном отношении. Во главе его находилась сильная знать – магнаты, владевшие громадными землями и богатствами, привыкшие к независимому властвованию в своих владениях. А рядом с ними в шляхте были мелкопоместные ничтожные землевладельцы, готовые искать милостей и ласки у знатных людей, их соседей, покровителей и милостивцев. Житейская зависимость мелких шляхтичей от крупных панов выражалась в том, что вокруг магнатов слагался круг клиентов, готовых на все по приказу своего пана. Паны вертели шляхтой, как хотели, и на сеймах оказывались истинными господами дел. Каждый из них стоял во главе послушной ему шляхетской партии и руководил ей, не разбирая средств и приемов. Сеймы обращались в арену мелкой и своекорыстной борьбы лиц и кружков с полным забвением государственной пользы. Речь Посполитая, шляхетская республика, выродилась в олигархию панов, поработивших шляхту.

Падение политического порядка особенно наглядно выражалось в том, что сеймы потеряли характер серьезного представительного собрания и обыкновенно не могли прийти к определенным постановлениям. Старый сеймовый обычай требовал единогласного решения дел. (Каждый голос на сейме представлял собой какую-либо часть государства: крупные паны, поголовно присутствовавшие на сеймах, голосовали за свои крупные владения; шляхетские выборные «послы» голосовали за свой «повет», то есть уезд, иначе за свой шляхетский «поветовый» сеймик, который их послал на общий сейм. Надо было, чтобы вся Речь Посполитая, всеми своими голосами, участвовала в принятом на сейме решении.) В ту пору, когда порядок на сейме был еще крепок, к вопросу о единогласии относились серьезно и совестливо. В XVIII же в. самым обычным делом было «сорвать сейм» тем, чтобы подкупить или убедить какого-либо члена сейма не согласиться с принятым решением. Он возглашал: «не позволяю», и решение падало. Этот обычай, при котором каждому члену сейма принадлежало право «свободного запрещения» (liberum veto), вконец погубил сеймовую деятельность. Никакой реформы, никакого полезного постановления нельзя было провести через сейм, так как всегда была возможность сорвать решение сейма простой и низкой интригой.

Естественным последствием политической анархии был полный разгул произвола и насилий в общественной жизни. Везде и во всем сильный обижал слабого. Магнаты ссорились между собой и вели чуть не войны друг против друга. Сосед обижал соседа; землевладельцы мучили своих «хлопов» – крестьян; шляхта насильничала над горожанами и евреями; католики и униаты теснили «диссидентов», то есть людей, не принадлежащих к господствующей церкви, иначе – православных и протестантов. Безвинно гонимые и обиженные нигде не находили защиты своих прав, своего имущества и своей жизни. Вполне понятно, что, потеряв терпение, они искали покровительства на стороне, у чужой власти, у иноземных правительств. Так поступали сами польские короли; так поступали и диссиденты. Этим для соседних государей создавалась не только возможность, но и необходимость вмешательства во внутренние дела Речи Посполитой.

В 1763 г. умер король Август III. Согласно желанию императрицы Екатерины, сеймом на престол был избран природный поляк граф Станислав Понятовский (царствовавший под именем Августа IV). Так как Понятовский был личным знакомым Екатерины и притом находился под ее сильным влиянием, то русский посол в Варшаве (князь Репнин) получил очень важное значение при новом польском короле. По жалобе епископа Георгия Конисского Екатерина решилась поднять свой голос в защиту православных в Польше и Литве. Только, по соглашению с прусским королем, она сделала это в общей форме ходатайства о даровании равноправия с католиками всем диссидентам (и православным, и протестантам). Сейм отнесся к вопросу с чрезвычайной нетерпимостью и отказал в даровании прав диссидентам.

Тогда императрица Екатерина прибегла к очень решительному средству: она указала князю Репнину постараться о том, чтобы православная и протестантская шляхта составила конфедерации для защиты своих прав. Репнину удалось устроить три конфедерации: православную, протестантскую и третью – из католиков, склонных поддержать диссидентов. Однако это мало повлияло на сейм: сейм не оставил своей нетерпимости. Тогда князь Репнин прибег к прямому воздействию силой. Русские войска были введены в Варшаву, и Репнин потребовал от короля ареста католических вожаков сейма. Эти вожаки были схвачены и увезены в Россию (в их числе были два католических епископа). Сейм сдался и уступил. Особым законом (1767) было поставлено, что диссидентская шляхта уравнивается с католической во всех правах, но католичество остается господствующим исповеданием и король может быть избран только из католиков. То была очень крупная реформа. Ее исполнение было обеспечено в 1768 г. особым трактатом Речи Посполитой с Россией, по которому императрица Екатерина обещала в будущем охранять без всяких изменений государственный строй Польши и Литвы. Это обещание императрицы устанавливало как бы протекторат России над Речью Посполитой: Россия получала право надзора над внутренней жизнью соседнего государства.

Таким образом, императрица Екатерина совершила целый переворот в политических и религиозных отношениях польско-литовского общества. Нельзя было думать, чтобы народ-шляхта мог легко примириться с насильственным воздействием на сейм и короля. Действительно, в Польше образовался ряд конфедераций (с центром в городе Баре) «за веру и свободу», то есть в защиту умаленных прав католической церкви и сейма и против покровительства России. В борьбе за свои права «барские» конфедераты не щадили православного народа и вызвали против себя «колиивщину» – восстание так называемых «гайдамаков». (Прозвище гайдамаков носили тогда бродячие разбойничьи дружины крестьян, «казаковавших» в Правобережной Украине, по примеру казаков XVI–XVII ст.) Гайдамаки, как и шляхта, встали за свою «веру и свободу» и с необыкновенной жестокостью начали громить ксендзов, шляхту и евреев, уничтожая целые города (г. Умань был поголовно вырезан гайдамаками под начальством казаков Железняка и Гонты). В Польше началась ужасающая смута (1768). Король не имел средств ни на то, чтобы защитить себя и закон от конфедератов, ни на то, чтобы подавить колиивщину. Он просил Екатерину прислать свои войска для водворения порядка. В силу договора 1768 г. Екатерина послала в Польшу военные силы.

Русские войска скоро усмирили гайдамаков, но долго не могли справиться с конфедератами. Отряды конфедератов бродили с места на место, занимались грабежом, но не принимали сражений с регулярными войсками, а просто убегали от них. По неприязни к России, Франция посылала конфедератам помощь, а Австрия давала им приют. Это еще более затрудняло борьбу с ними. Наконец, и само польское правительство стало вести себя двусмысленно и уклонялось от содействия русским войскам. Смута затягивалась, и это дало повод Пруссии и Австрии ввести в Польшу свои войска. Когда, наконец, Суворов нанес конфедератам ряд поражений и отнял у них Краков, стало ясно, что конфедерации пришел конец. Но державы не вывели своих войск из Польши. Между ними начались переговоры о том, чтобы взять с Речи Посполитой вознаграждение за понесенные ими траты и беспокойства. В результате этих переговоров Пруссия оставила за собою Померанию и часть Великой Польши (те земли, которые разделяли Бранденбург и Пруссию); Австрия присоединила к себе Галицию, а Россия взяла Белоруссию.

Разделы Польши. Карта

Это отчуждение земель Речи Посполитой, происшедшее в 1773 г., известно под названием «первого раздела Польши». Императрица Екатерина, по-видимому, не совсем была довольна этим разделом. Пруссия и Австрия, воспользовавшись обстоятельствами, получили польские провинции без всяких усилий и затрат, что совсем не входило в планы Екатерины. Притом Австрия получила коренную русскую область, что не могло не огорчать тех русских людей, которые понимали печальный смысл этой утраты.

Дополнение

В. О. Ключевский о первом разделе Польши

Отношения [Екатерины II] к Польше

В западнорусском или польском вопросе допущено было меньше политических химер, но немало дипломатических иллюзий, самообольщения (недоразумений) и всего больше противоречий. Вопрос состоял в воссоединении Западной Руси с Русским государством; так он стал еще в XV в. и полтора столетия разрешался в том же направлении; так его понимали и в самой Западной России в половине XVIII в.

Из сообщений приехавшего на коронацию в 1762 г. епископа белорусского Георгия Конисского Екатерина могла видеть, что дело не в политических партиях, не в гарантии государственного устройства, а в религиозных и племенных инстинктах, наболевших до междоусобной резни сторон, и никакие договоры, никакие протектораты не в силах мирно распутать этот религиозно-племенной узел; требовалось вооруженное занятие, а не дипломатическое вмешательство.

На вопрос Екатерины, какую пользу может извлечь Русское государство из защиты православных в Польше, один тамошний игумен отвечал прямо: Русское государство праведно может отобрать у поляков на 600 верст плодороднейшей земли с бесчисленным православным народом. Екатерина не могла прикинуть такой грубо прямой постановки дела к шаблонам своего политического мышления и повела народно-психологический вопрос извилистым путем дипломатии. Общий национально-религиозный вопрос подменяется тремя частичными задачами, территориальной, покровительственной и полицейской: предположено было продвинуть северо-западную границу до Западной Двины и Днепра с Полоцком и Могилевом, добиться восстановления православных в правах, отнятых у них католиками, и потребовать выдачи многочисленных русских беглецов с прекращением дальнейшей их приемки. Этим и ограничивалась первоначальная программа русской политики.

Диссидентское дело о покровительстве единоверцев и прочих диссидентов, как тогда выражались, об уравнении их в правах с католиками было особенно важно для Екатерины, как наиболее популярное дело, но и особенно трудно, потому что бередило много больных чувств и задорных интересов. Но именно в этом деле политика Екатерины обнаружила особенный недостаток умения соображать образ действий с положением дел. Диссидентское дело надобно было проводить сильной и властной рукой, а королю Станиславу Августу IV, и без того слабовольному человеку, не дали ни силы, ни власти, обязавшись по договору с Пруссией не допускать никаких реформ в Польше, способных усилить власть короля. Станислав по бессилию оставался, по его выражению, "в совершенном бездействии и небытии", бедствовал без русской субсидии, иногда не имея со своим двором дневного пропитания и перебиваясь мелкими займами.

Своей гарантией поддерживали польскую конституцию, которая была узаконенной анархией, и сами же негодовали, что при такой анархии ни в чем от Польши никакого толку добиться нельзя. Притом Панин дал делу диссидентов очень фальшивую постановку. Уравнение их в правах с католиками, которого требовало русское правительство, могло быть политическое и религиозное. Православные ждали от России прежде всего уравнения религиозного, свободы вероисповедания, возвращения отнятых у них католиками и униатами епархий, монастырей и храмов, права невольным униатам воротиться к вере православных отцов. Политическое уравнение, право участия в законодательстве и управлении было для них не столь желательно и даже опасно.

В Речи Посполитой только шляхта пользовалась политическими правами. Верхние слои православного русского дворянства ополячились и окатоличились; что уцелело, было бедно и необразованно; между православными дворянами трудно было отыскать человека, способного быть депутатом на сейме, заседать в Сенате, занимать какую-либо государственную должность, потому что, как писал русский посол в Варшаве своему двору, все православные дворяне сами землю пашут и без всякого воспитания. Даже епископ белорусский Георгий Конисский, глава православных Западной Руси, который по своему сану должен был сидеть в Сенате, не мог иметь там места, не будучи дворянского происхождения. Притом политическое уравнение пугало малосильное православное дворянство еще большим озлоблением господствующей католической шляхты, принужденной делиться господством со своими врагами. Все это сдерживало стремление диссидентов к политическим правам.

Панин, напротив, больше всего хлопотал о политическом уравнении. Выступая во имя свободы совести как министр православной державы, он находил усиление православия, как и протестантизма в Польше, вредным для России. Протестантская религия может вывести поляков из их невежества и повести к опасному для России улучшению их государственного строя. "Относительно наших единоверцев этого неудобства быть не может", т. е. от православия нельзя опасаться ни искоренения невежества, ни улучшения государственного строя, но излишне усиленные нами православные станут от нас независимы. Им надобно дать политические права только для того, чтобы образовать из них надежную политическую партию с законным правом участвовать во всех польских делах, однако не иначе, как под нашим покровительством, "которое мы себе присваиваем на вечные времена".

Мечтательный идиллик северной системы здесь – положительный макиавеллист. Вынужденными конфедерациями, т. е. вооруженными восстаниями, устроенными под давлением русских войск, арестами наиболее упрямых противников вроде епископа краковского Солтыка русское правительство добилось своего, провело на сейме вместе с русской гарантией конституции и свободой вероисповедания для диссидентов и политическое уравнение их с католической шляхтой.

Но Панин ошибся в своих расчетах, а опасения диссидентов сбылись. Диссидентское уравнение зажгло всю Польшу. Едва разошелся сейм, утвердивший договор 13 февраля, как в Баре поднял против него конфедерацию адвокат Пулавский. С его легкой руки начали вспыхивать антидиссидентские конфедерации там и сям по всей Польше. Все бездомное и праздношатающееся из замотавшейся шляхты, из панской дворни, из городов и сел собиралось под знамена этих конфедераций и, рассыпаясь по стране мелкими шайками, грабило во имя веры и отечества кого ни попало; доставалось и своим, но более всего терпели диссиденты и евреи. По обычному конфедерационному праву всюду, где действовали конфедерации, упразднялись местные власти и водворялось полное безначалие.

Это была своего рода польско-шляхетская пугачевщина, нравами и приемами ничуть не лучше русской мужицкой, и трудно сказать, которая из них клала больше позора на государственный строй, ее породивший, хотя причины обоих движений были различны до противоположности: там – разбой угнетателей за право угнетения, здесь – разбой угнетенных за освобождение из-под гнета. Русская императрица, за порядок и законы республики; польское правительство ей и предоставило подавить мятеж, а само оставалось любопытным зрителем событий.

Русского войска было в Польше до 16 тыс. Эта дивизия и воевала с половиной Польши, как тогда говорили. Большая часть войска стояла гарнизонами по городам, и только четверть преследовала конфедератов; но, как доносил русский посол, сколько за сим ветром ни гоняются, догнать не могут и только понапрасну мучатся.

Конфедераты всюду находили поддержку; мелкая и средняя шляхта тайно снабжала их всем нужным. Католический фанатизм был разогрет духовенством до высшей степени; под его действием разрывались все общественные и нравственные связи. Помянутый епископ Солтык перед арестом вызывался русскому послу склонить католиков на уступки диссидентам, если посол позволит ему по-прежнему вести себя самоотверженным борцом за веру для сохранения кредита в своей партии, т. е. позволит ему быть плутом и провокатором.

Русский кабинет убедился, что ему не справиться с последствиями собственной политики, и поручил русскому послу подговаривать самих диссидентов пожертвовать частью дарованных им прав, чтобы сохранить остальные, и обратиться к императрице с ходатайством о разрешении им такой жертвы.

Екатерина позволила, т. е. вынуждена была отказаться от допущения диссидентов в Сенат и министерство, и только в 1775 г., после первого раздела Польши, за ними утверждено было право быть избираемыми на сейм вместе с доступом ко всем должностям. Одною из причин непрямой постановки диссидентского вопроса были полицейские соображения, к нему прицепленные.

Порядки самодержавно-дворянского русского правления так тяжело ложились на низшие классы, что издавна тысячи народа бежали в безнарядную Польшу, где на землях своевольной шляхты жилось сноснее. Панин потому особенно считал вредным наделение православных в Речи Посполитой слишком широкими правами, что тогда побеги из России еще более усилятся "при свободе веры, соединенной с выгодами свободного во всем народа".

Тем [же] барским взглядом русская политика смотрела и на православное простонародье Речи Посполитой: в нем, как в единоверцах, видели предлог ко вмешательству в польские дела, но не хотели пользоваться им, как материалом для политической агитации против господствующего, сами находясь в положении такого же класса.

Диссидентское дело обострило на Украине давнюю непрерывную борьбу православных с униатами и католиками, столько же ободрило правых, сколько озлобило вторых. Ответом православных на Барскую конфедерацию был гайдамацкий бунт (1768 г.), в котором вместе с гайдамаками, русскими беглецами, ушедшими в степи, поднялись запорожцы с Железняком во главе, оседлые казаки и крепостные крестьяне с сотником Гонтой и другими вождями. Явилась и подложная грамота императрицы Екатерины с призывом подниматься на ляхов за веру. Бунтари по-старому избивали евреев и шляхту, вырезали Умань; фанатизм греческий и холопий, как выразился о восстании король Станислав, боролся огнем и мечом с фанатизмом католическим и шляхетским. Русский бунт погасили русские же войска; повстанцы, избегнувшие кола и виселицы, воротились в прежние состояния.

При такой двусмысленности русской политики православные диссиденты Западной Руси не могли понять, что хочет сделать для них Россия, пришла ли она совсем освободить их от Польши или только уравнять, хочет ли она избавить их от католического ксендза и униатского попа или и от польского пана.

[Первый] раздел Польши

В продолжение шести-семи лет сумятицы, поднявшейся в Польше со смерти короля Августа III (1763 г.), в русской политике незаметно мысли о воссоединении Западной Руси: она затерта вопросами о гарантии, диссидентах, конфедерациях. Забота Панина о присвоении России покровительства диссидентам "на вечные времена" скорее указывает на то, что ему была совсем чужда эта мысль.

Русский кабинет сначала довольствовался (думал только) исправлением границы с польской стороны и каким-нибудь территориальным вознаграждением Фридриха за содействие в Польше. Но русско-турецкая война дала делам более широкое течение. Фридрих сперва испугался этой войны, опасаясь, что Австрия, злобясь на русско-прусский союз, вмешается в нее, станет за Турцию, впутает и Пруссию. С целью отклонить эту опасность из Берлина с самого начала войны и была пущена в ход мысль о разделе Польши. Эта идея ничья; она сложилась сама собой из всего строя, быта и соседского окружения Речи Посполитой и носилась в дипломатических кругах давно, уже с XVII в.

При деде и отце Фридриха II три раза предлагали Петру I раздел Польши и всегда непременно с уступкой прусскому королю западной Пруссии, отделявшей досадным промежутком Бранденбург от восточной Пруссии. Фридриху II принадлежит не самая идея, а ее практическая разработка. Он сам признавался, что, страшась усиления России, он попробовал без войны, без жертв и риска, только ловкостью извлечь пользу из ее успехов. Война России с Турцией дала ему желанный случай, который он, по его выражению, ухватил за волосы. По его плану к союзу России с Пруссией привлекалась враждебная им обеим Австрия для дипломатического – только отнюдь не вооруженного – содействия России в войне с Турцией, и все три державы получали земельное вознаграждение не от Турции, а от Польши, подавшей повод к войне.

После трехлетних переговоров, веденных с "притворной добросовестностью", по выражению Панина, участники, перетасовывая области и населения, как игральные карты, подвели такие итоги игры. Молдавия и Валахия, христианские княжества, отвоеванные у турок русскими войсками, возвращались именно по настоянию Фридриха, союзника, под турецкое иго, освобождение от которого им было торжественно обещано, а взамен этой уступки русский кабинет, обязавшись охранять территориальную целость христианской Польши от хищных соседей, заставил Россию вместе с ними участвовать в ее расхищении.

Вышло так, что одни польские области отходили к России взамен турецких за военные издержки и победы, а другие – к Пруссии и Австрии так, ни за что, или к первой как бы за комиссию и за новую постановку дела, за фасон, а ко второй в виде отступного за вражду к России, вызванную ее союзом с той же Пруссией.

Наконец, в 1772 г. (25 июля) последовало соглашение трех держав-дольщиц, по которому Австрия получала всю Галицию с округами, захваченными еще до раздела, Пруссия – западную Пруссию с некоторыми другими землями, а Россия – Белоруссию (ныне губернии Витебская и Могилевская).

Доля России, понесшей на себе всю тяжесть турецкой войны и борьбы с польской сумятицей, была не самая крупная: по вычислениям, какие представил Панин, она по населенности занимала среднее место, а по доходности – последнее; самая населенная доля была австрийская, самая доходная – прусская.

Однако, когда австрийский посол объявил Фридриху свою долю, король не утерпел, чтоб не воскликнуть, взглянув на карту: "Чёрт возьми, господа! У вас, я вижу, отличный аппетит: ваша доля столь же велика, как моя и русская вместе; поистине у вас отличный аппетит". Но он был доволен разделом больше остальных участников. Удовольствие его доходило до самозабвения, т. е. до желания быть добросовестным: он признавался, что у России много прав поступить так с Польшей, "чего нельзя сказать об нас с Австрией". Он видел, как плохо воспользовалась Россия своими правами и в Турции и в Польше, и чувствовал, как из этих ошибок росла его новая сила.

Это чувствовали и другие. Французский министр злорадно предостерегал русского уполномоченного, что Россия со временем пожалеет об усилении Пруссии, которому она так много содействовала. В России также винили Панина в чрезмерном усилении Пруссии, и он сам сознавался, что зашел дальше, чем желал, а Гр. Орлов считал договор о разделе Польши, так усиливший Пруссию и Австрию, преступлением, заслуживающим смертной казни.

Как бы то ни было, редким фактом в европейской истории останется тот случай, когда славяно-русское государство в царствование с национальным направлением помогло немецкому курфюршеству с разрозненной территорией превратиться в великую державу, сплошной широкой полосой раскинувшуюся по развалинам славянского же государства от Эльбы до Немана.

По вине Фридриха победы 1770 г. принесли России больше славы, чем пользы. Екатерина выходила из первой турецкой войны и из первого раздела Польши с независимыми татарами, с Белоруссией и с большим нравственным поражением, возбудив и не оправдав столько надежд в Польше, в Западной России, в Молдавии и Валахии, в Черногории, в Морее.

В. О. Ключевский. Русская история. Полный курс лекций. Лекция 76

Три раздела Речи Посполитой (1772, 1793, 1795) между Австрией, Пруссией и Россией привели к тому, что польское государство 123 года отсутствовало на политической карте Европы. Весь XIX век польские политики и историки спорили о том, кто больше виноват в утрате независимости. Большинство считало решающим внешний фактор. А среди держав, разделивших Польшу, роль главного организатора отводилась Российской империи и Екатерине II. Эта версия популярна и по сей день, наслаиваясь на события в истории Польши ХХ века. В результате сформировался устойчивый стереотип: Россия на протяжении нескольких столетий была главным врагом Польши и поляков.

На самом деле

Разделы Польши в XVIII веке старательно обходились советскими историками: версию поляков о роли России разделял Карл Маркс, с которым в марксистской историографии спорить не с руки. Некоторые архивные документы о разделах Речи Посполитой были рассекречены только начиная с 1990-х годов, и современные исследователи получили дополнительные документальные основания для объективного анализа процессов, которые привели к исчезновению одного из самых больших государств тогдашней Европы.

Начнём с того, что одного лишь желания трёх могущественных соседей для разделов Польши было совершенно недостаточно.

В отличие от Австрии, России и Пруссии в Речи Посполитой не сложилось ни предпосылок для имперского развития государства, ни сильной регулярной армии, ни последовательной внешней политики. Поэтому именно внутренний фактор распада государства имел важнейшее значение.

Известный польский историк Ежи Сковронек (в 1993-1996 гг. - главный директор государственных архивов Польши) отмечал: «Разделы и падение Польши явились трагическим опровержением одного из «гениальных» принципов внешней политики шляхетской Речи Посполитой. Он гласил, что именно бессилие государства - основа и условие неограниченной демократии и свободы каждого его гражданина, одновременно служащее гарантией его существования… На деле вышло наоборот: именно бессилие польского государства подтолкнуло её соседей к ликвидации Польши».

Итак, само качество польского государства дало возможность сыграть уже и внешнему фактору.

Но инициатором процесса была вовсе не Екатерина II. Россию вполне устраивала сложившаяся ещё со времён политика «жёсткой и всеобъемлющей опеки» над слабеющим польским государством. А вот в Берлине и Вене были настроены совершенно иначе.

Ежи Сковронек логично подчёркивал: «Главным зачинщиком разделов Польши была Пруссия, её охотно поддерживала Австрия. Обе державы опасались, что Россия, реализуя свою политику, прочно втянет всю Речь Посполитую в орбиту своего неограниченного влияния».

То есть Российская империя не преследовала цели во что бы то ни стало стереть с географической карты своего многовекового геополитического противника в лице Польши. Подобное желание испытывал прежде всего прусский король Фридрих II, причём по вполне понятным причинам.

Часть прусских земель с Кёнигсбергом, сформировавшаяся на основе владений Тевтонского ордена, до середины XVII века находилась в вассальной зависимости от Польши. Русский фельдмаршал И.Ф. Паскевич резонно утверждал, что «Пруссия есть уступка от Польши курфюрсту Бранденбургскому». Но и позже, в условиях отделённости Восточной Пруссии от остальных территорий с центром в Берлине, полноценное существование Пруссии без захвата польских земель было невозможно.

Естественно, что главным инициатором всех трёх разделов Польши было Прусское королевство.

Окончательный вариант первого раздела в январе 1772 года навязал Австрии и России именно прусский король. Екатерина II некоторое время сопротивлялась этим планам Фридриха II. Но в условиях, когда польские власти и слабый король Станислав Август не могли обеспечить России устойчивой поддержки её позиций на фоне растущего сопротивления Берлина и Вены новым успехам Екатерины в большой войне с Турцией (1768-1774), императрица приняла проект раздела. Русская императрица предполагала, что Польша, хотя и в урезанном виде, сохранив свою столицу Варшаву, останется независимым государством.

Но Пруссия останавливаться на достигнутом не пожелала и стала главным инициатором и организатором и двух последующих разделов. Воспользовавшись тем, что единственный возможный противник такого развития событий - Франция - была с 1789 года охвачена революцией, сменивший умершего в 1786-м Фридриха II на троне его племянник Фридрих Вильгельм II довёл дело ликвидации польской государственности до конца.

Пруссия в начале 1790-х годов, как писал Ежи Сковронек, «проявила особый цинизм: завлекая поляков перспективой якобы возможного союза, она подвигла Речь Посполитую к быстрому формальному выходу из-под опеки России (даже сопровождавшемуся антирусскими жестами) и к началу довольно радикальных реформ, а потом бросила её на произвол судьбы, договорившись о втором разделе».

В то время как Россия в 1772-1795 годах получила территории с непольским крестьянским большинством населения (украинцами, белорусами, литовцами, латышами), Пруссия включила в себя важнейшую часть исконно польских земель со столицей Варшавой, захватив наиболее экономически и культурно развитые польские области.

И о «победе над Польшей» в России не говорили ни в конце XVIII века, ни в 1815 году, когда в результате победы над Наполеоном (в составе войск которого шла на Москву и отчаянно сражалась 100-тысячная польская армия маршала Франции Юзефа Понятовского) Варшава и прилегающие к ней земли вошли в состав Российской империи как автономное Царство Польское.

Итоги и уроки

Главное, чему учит нас исчезновение Польши в XVIII в., лаконично и точно изложено Ежи Сковронеком. Невозможно удержаться, чтобы не привести эту цитату ещё раз: «Бессилие государства - основа и условие неограниченной демократии и свободы каждого его гражданина, одновременно служащее гарантией его существования… На деле вышло наоборот: именно бессилие польского государства подтолкнуло её соседей к ликвидации Польши».

Золотыми буквами. В гранит. В назидание. И не только полякам.

Источники и литература

Соловьёв С.М. История падения Польши. М., 1863.

Кареев Н.И. Падение Польши в исторической литературе. СПб., 1888.

Дьяков В.А. Обвал. Как исчезла с карты Европы Речь Посполитая // Родина. 1994. № 12. С. 32-35.

Сковронек Е. Удары с трёх сторон. Разделы Польши как составная часть европейской истории (1772 - 1793 - 1795) // Родина. 1994. № 12. С. 36-40.

Носов Б.В. Установление российского господства в Речи Посполитой. 1756-1768 гг. М., 2004.

Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. 1772. 1793. 1795. М., 2002.

Одно из самых мощных государств Европы середины второго тысячелетия - Польша - к XVIII веку превратилась в страну, раздираемую внутренними противоречиями, в арену споров между соседними государствами - Россией, Пруссией, Австрией. Разделы стали закономерным процессом развития этой страны.

Основной причиной кризиса, в котором пребывало польское государство, стала вражда крупнейших польских магнатов, каждый из которых, с одной стороны, стремился любыми путями к а с другой, искал поддержку в соседних государствах, открывая тем самым свою страну для иностранного влияния.

Стоит отметить, что, несмотря на то, что Польша являлась монархией, королевская власть была достаточно слабой. Во-первых, король Польши выбирался на сейме, в работу которого на протяжении всего XVIII века вмешивались и Россия, и Франция, и Пруссия с Австрией. Во-вторых, одним из главных принципов работы того же сейма был «либерум вето», когда решение должно быть принято абсолютно всеми присутствующими. Одного голоса «против» было достаточно, чтобы дискуссия разгорелась с новой силой.

Для России польский вопрос долгое время был одним из важнейших в ее внешней политике. Суть его состояла не только в укреплении своего влияния в этой европейской стране, но и в защите прав православного населения, которое проживало на территориях современных Украины и Прибалтики.

Именно вопрос о положении православного населения стал тем поводом, который вызвал первый раздел Польши. Правительство Екатерины II договорилось с королем Станиславом Понятовским об уравнивании прав православного и католического населения, однако часть крупной шляхты этому воспротивилась и подняла восстание. Россия, Пруссия и Австрия были вынуждены ввести войска на территорию Речи посполитой, что в итоге дало прусскому королю Фридриху II возможность заговорить о разделе части польских земель. Разделы Речи Посполитой стали неизбежной реальностью.

В результате первого раздела Польши в 1772 году к России отошли территории восточной Белоруссии и части современной Латвии, Пруссия получила польское побережье северного моря, а Австрия - Галицию.

Однако на этом разделы Речи Посполитой не закончились. Часть прекрасно понимала, что для того, чтобы спасти свое государство, необходимы политические реформы. Именно с этой целью в 1791 году была принята Конституция Польши, по которой королевская власть переставала быть выборной, а принцип «либерум вето» отменялся. Такие преобразования с недоверием были встречены в Европе, где как раз своего апогея достигла Великая Французская революция. Россия и Пруссия вновь ввели войска в польские пределы и инициировали новый раздел некогда могучего государства.

В соответствии со вторым разделом Речи Посполитой 1793 года Россия вернула себе правобережную Украину и Центральную Белоруссию, а Пруссия получила столь желанный ею Гданьск, который она немедленно переименовала в Данциг.

Такие действия европейских государств привели к началу в Польше национально-освободительного движения во главе с Т. Костюшко. Однако это восстание было жестоко подавлено русскими войсками во главе с самим А. Суворовым. Третий раздел Речи Посполитой 1795 года привел к тому, что это государство прекратило свое существование: центральная его часть вместе с Варшавой отошла к Пруссии, Курляндия, Литва и Западная Белоруссия - к России, а Южная Польша с Краковом - к Австрии.

Разделы Речи Посполитой применительно к России завершили процесс воссоединение русского, украинского и белорусского народов и дали толчок к их дальнейшему культурному развитию.

То, что имеет силу в отношении большего, должно иметь силу и в отношении меньшего.

Цицерон Марк

В период между 1772 и 1795 годами Россия участвовала в разделах Речи Посполитой - масшатбное по историческим меркам событие, в результате которого с карты Европы исчезло целое госдуарство. Территорию Потши разделили между собой три страны: Пруссия, Австрия и Россия. Главную роль в этих разделах играла императрица Екатерина 2. Именно она присоединила большую часть польского государства к своим владениям. Россия вследствие этих разделов окончательно стала самым большим и одним из самых влиятельных государств на континенте. Сегодня мы рассмотрим Участие России в разделах Речи Посполитой, а также расскажем о том, какие земли Россия в результате приобрела.

Причины разделов Речи Посполитой

Речь Посполитая – это государство, которое образовалось в 1569 году путем объединения Литвы и Польши. Главную роль в этом союзе играли поляки, поэтому историки часто Речь Посполитую называют Польшей. В начале XVIII века Речь Посполитая пережила процесс распада на два государства. Это было результатом Северной войны между Российской империй и Швецией. Благодаря победе Петра I Польша сохранила свое существование, однако попала в сильную зависимость от своих соседей. Кроме того, с 1709 года на престоле в Речи Посполитой находились монархи из Саксонии, что свидетельствовало о зависимости станы от германских государств, главными из которых были Пруссия и Автрия. Поэтому участие россии в Разделах Речи Посполитой нужно изучать на основе связей с Австрией и Пруссией, которые также претендавали на эту территорию. Эти 3 страны долгие годы явно и тайно влияли на государство.

Особенно ярко влияние соседей на Польшу проявилось во время выборов короля в 1764 году, когда сейм избрал Станислава Понятовского, фаворита Екатерины Великой. Что касается дальнейших разделов, то в планы императрицы это не входило, ведь ее вполне устраивало полузависимое государство, которое было буфером между Россией и странами Европы, которые готовы были начать войну в любой момент. Однако разделы все же состоялись. Одной из причин, почему Россия согласилась на разделы Польши, был потенциально возможный союз Турции и Австрии против Российской империи. В итоге, Екатерина приняла предложение Австрии на разделы Речи Посполитой в обмен на отказ от союза с Турцией. Фактически, Австрия и Пруссия вынудили Екатерину 2 пойти на раздел Речи Посполитой. Более того, если бы Россия не согласилась на условия западных соседей Польши, то они б начали раздел самостоятельно, а это создавало большую угрозу в восточной Европе.

Поводом к началу разделов Польши послужил религиозный вопрос: Россия потребовала от Польши предоставления прав и привилегий православному населению. В самой Польши образовались сторонники и противники реализации требований России. В стране фактически началась гражданская война. Именно в это время монархи трех соседних стран собрались в Вене и приняли тайное решение о начале разделов Речи Посполитой.

Ход, основные этапы и результат

В историю вошли три раздела Речи Посполитой, в результате которых страна перестала существовать.

Первый раздел (1772)

После тайного договора в Вене, страны перешли к практическим действиям. В результате:

1. Россия получила часть Прибалтики (Ливония), восточную часть современной Белоруссии.
2. Пруссия получила северо-западную часть Речи Посполитой вдоль побережья Балтийского моря (до Гданьска).
3. Австрия получила земли Краковского и Сандомирского воеводств (без Кракова), а также территорию Галиции.

Второй раздел (1793)

В 1792 году Речь Посполитая провела несколько реформ, направленных на урегулирование внутриполитических конфликтов, а также попытку возврата потеренных ранее земель. Это вызвало недовольство со стороны Российской империи, поскольку в перспективе Речь Посполита могла объявить ей войну.

По совместной договоренности Пруссия и Россия организовали второй раздел. По его результатам Россия присоединила часть белорусско-украинского полесья, Волынь и Подолье (современная Украина). Пруссия включила в свой состав Гданьск и часть Мазовецкого воеводства.

Восстание Костюшко

После недовольства сложившейся международной ситуацией внутри Польши, в 1794 году поляки предприняли попытку поднять национально-освободительное восстание. Его возглавил Тадеуш Костюшко, сын знатного литовского шляхтича. Повстанцы установили контроль над Варшавой, Краковом, Вильном и Люблином, то есть над территорией центральной и частью северной Речи Посполитой. Однако с юга на них начала двигаться армия Суворова, а с востока армия генерала Салтыкова. Позже подключились армии Австрии и Пруссии, которые увеличили давление на повстанцев с запада.

В октябре 1794 года восстание было подавлено.

Третий раздел (1795)

Соседи Польши решили воспользоваться попыткой восстания для полного раздела польских земель. В ноябре 1795 года, находясь под давлением соседей, Станислав Понятовский отрекся от престола. Австрия, Пруссия и Россия восприняли это как сигнал к началу нового раздела. В итоге:

• Пруссия присоединила себе центральную Польшу, вместе с Варшавой, а также западную Литву.
• Австрия включила в свой состав Краков, часть территории между Пилицей и Вислой.
• Россия присоединила большую часть современной Белоруссии до линии Гродно-Немиров.

В 1815 году, после войны с Наполеоном, Россия на правах победителя добилась передачи ей территории вокруг Варшавы.

Карта разделов Польши

Исторические последствия разделов Речи Посполитой

В результате, участие России в разделах Речи Посмолитой стало возможным благодаря ослаблению Польши, а также внутренних конфликтов самого государства. По итогам этих событий Речь Посполитая перестала существовать. Возродилась она только после Первой мировой войны. Что касается результатов для России, то она существенно расширила свои владения, однако вместе с тем, приобрела большую проблему в виде польской борьбы за независимость, которая проявлялась в польских восстаниях (1830-1831 и 1863-1864). Однако на момент 1795 года все три участника разделов были довольны сложившейся ситуацией, о чем свидетельствует отсутствие конфликтов и территориальных претензий друг к другу.

Дополнительная информация по теме

Еще одной проблемой Речи Посполитой, которая привела к упадку и дальнейшему исчезновению, была система политического устройства. Дело в том, что главный государственный орган Польши, сейм, состоял из шляхты – крупных землевладельцев, которые даже выбирала короля. Каждый шляхтич имел право вето: если он не согласен с решение государственного органа, то решение отменялось. Это могло приводить к тому, что государственный организм мог останавливаться на несколько месяцев, а в условиях войны или военной агрессии со стороны соседей это могло иметь трагические последствия.

Не менее важной причиной разделов Речи Посполитой является стремительное усиление ее соседей. Так, Пруссия претендовала на северную часть Речи Посполитой, в первую очередь крупный порт Балтийского моря – Гданьск. Австрийская империя претендовала на то, чтобы установить контроль за Центральной Европой, ее интересовала южная часть Речи Посполитой, заселенная поляками и украинцами. Кроме того, альтернативой разделам Польши для Австрии была война с Россией, особенно в случае возможного ее расширения на запад. Для этого австрийцы даже готовы были заключить союз со своим извечным врагом – Османской империей.